Записки Нашего Кандидата: Как мы на Ситцу ходили

Опубликовано Владимир Шкрябин чт, 10/04/2014 - 15:48

Дата события:

14.07.12 Записки Нашего Кандидата: Как мы на Ситцу ходили

Записки Нашего Кандидата: Как мы на Ситцу ходили (записка вторая)

Спонтанно как то вышла наша недавняя прогулка по Ситце (14-15 июля). Способствовало, с одной стороны, что в клубе ничего интересного не намечалось, с другой, тот факт, что в середине недели, не переставая, шли дожди и сохранялась хоть какая та надежда на большую воду. Ту надежду подогревали панические сообщения МЧС по Приморскому краю, которые прикрывая себе известное место, заявили, что вода в реках края подымиться чуть ли не на полтора метра. В общем, спасайся, кто может, а мы в самую пучину. Все же не доверяя МЧСникам, в пятницу позвонил Александру Руслановичу, не только небезызвестному альпинисту, но и воднику, и испросил его официальное разрешение на выход группы на маршрут. Такова обязательная процедура в секте Баджальские клуши, во всех затруднительных ситуациях звонить шефу. Шеф не только дал несколько ценных советов, но вечером мне перезвонил и, проверяя мою бдительность, попытался высадить нас не на той стации (не на 94, а на 98 километре). Однако, мне совершенно не хотелось тащить катамаран несколько километров до реки и на провокацию я не поддался.

В субботу, выезжаем на часовой электричке, решив что остатка и части следующего дня вполне достаточно для прохождения Тигровой по классическому варианту (94 км- Казанский мост). Второй мой напарник – Саня Послушаев. В электричке произошла довольно интересная встреча. Пожалуй, так познавательно я еще не передвигался. Сошлись два поколения туристов, ветераны и молодые (мы в этом случае выступали в качестве молодых). К нам подсели два пожилых человека, как оказалось всю свою жизнь, посвятившую пеше-водному туризму и добившихся определенных успехов. Один из них, Владимир Примаренко, КМС по спортивному туризму, руководитель нескольких сложнейших пеше-водных походов по центральным районам Сибири и Дальнего Востока. До самой Анисимовке мы слушали о делах давно минувших дней, а в те дни были не только деревья большие и вертолеты бесплатные, но и товарищ Солдатов был вовсе не альпинистом, а успешным водником.

Рассказал он нам и о трагическом случае с двумя туристами, нашими земляками, в Южной Якутии. Он участвовал в поисках парней, нашел могилу одного из них, и привез останки для захоронения. В прошлом году, готовясь в поход по Чукену, я наткнулся на книгу Камиля Зиганшина «Щедрый Буге», в которой также упоминается о данной трагедии . Человек жив пока о нем помнят. Поэтому хотелось бы вспомнить ребят, поместив отрывок из этой книги на наш сайт, подробно описывающей хронологию тех событий. История не столько поучительная, сколько полна драматизма, драматизма борьбы за жизнь, драматизма в котором, в конечном счете, человек выходит лишь проигравшим.

===========================================================================================================================================

Когда я думаю о Юре, банальное затасканное сочетание слов «любовь к природе» приобретает новое свежее звучание. Оно звучит так, словно слышишь его впервые.

Интересно, но оказывается одни и те же слова звучат по иному, когда думаешь о разных людях. Если мысленно представить жизненный путь Юры, то слышишь истинное значение этих слов. Вся жизнь Юры - это ЛЮБОВЬ К ПРИРОДЕ.

Познакомился я с ним в 1968 году во Владивостоке в один из тех чудесных сентябрьских дней, которыми славится Южное Приморье. Он сразу привлек мое внимание. В нем чувствовалась личность, хотя внешне был малоприметен и даже чуть старомоден. Среднего роста, спортивного вида, темно-русые волосы аккуратно острижены. Защитного цвета рубашка с короткими рукавами заправлена в черные брюки с тщательно отутюженной стрелкой. На приветливом русском лице с впалыми щеками выделялись серые, глубоко посаженные, но в то же время как бы распахнутые, глаза.

В них отражалась безмерная доброта и тепло его души. Но где-то в глубине всегда таилась легкая, непроходящая грусть. Даже когда Юра смеялся, а посмеяться он любил, она не исчезала. Вздернутый кончик носа начисто лишал выражение его лица мужественности. Хотя на самом деле он был сильным волевым человеком. Больше всего меня восхищала в нем целеустремленность и безоглядная готовность к бескорыстной помощи. Юра до самозабвения любил природу, много путешествовал и мы быстро подружились.

Вдвоем четырежды пересекали Сихотэ-Алинь с побережья Японского моря до реки Уссури. Совершили несколько небольших, но памятных походов по изумительной красоты горам Южного Приморья.

Вскоре судьба забросила меня в г. Горький. Из писем я знал, что в августе 1972 года Юра с нашим институтским любимцем, русским богатырем и красавцем, Сашей Тимашовым отправился в очень сложный маршрут по притокам реки Алдан: Гонаму и Учуру. А в конце ноября отец Юры, Василий Иванович, письмом сообщил мне, что ребята с маршрута не вернулись. Поиски, организованные Алданским авиаотрядом и геологами, пришлось прекратить из-за рано выпавшего глубокого снега и низкой сплошной облачности.

С наступлением весны по инициативе комитета комсомола Дальне-восточного политехнического института, выпускниками которого были Юра и Саша, при активной помощи Приморского филиала географического общества СССР была собрана поисковая группа в составе восьми человек под руководством одного из самых титулованных туристов Дальнего Востока - Бориса Останина.

За неделю мы добрались до верховьев Гонама и начали сплав с частыми остановками в местах возможной трагедии.

Возле устья ключа Нинган, в шестистах километрах от последнего жилого поселка, нашли в брошенной избушке геологов записку. Вот ее полный таежные повести:

«Тем, кто, возможно, будет разыскивать нас:

Вышли на Гонам 1 августа. В ночь с 23 на 24 августа пятиметровым паводком унесло лодку и снаряжение. Сюда добрались на легком плоту 2 сентября в крайне истощенном состоянии, т.к. голодали. Здесь держались частично (очень мало) на грибах и ягодах. В этом состоянии разобрали склад, чтобы построить плот. Сегодня, 15 сентября, мы отправляемся вниз по Гонаму. Надеемся встретить на Учуре людей. Ноги опухли, передвигаемся с трудом.

15.09.72 г.

Сотников. Тимашов.

Р. S. Существенно обижены на геологов, улетевших отсюда в этом году с нарушением закона тайги. Немного муки и крупы очень облегчили бы наши страдания.»

Позже на метеостанции Чюльбю (в двухстах сорока километрах от устья реки Нинган) метеоролог Шатковский по журналу наблюдений подтвердил, что в двадцатых числах августа 1972 года шли проливные дожди и уровень воды в реке Учур у метеостанции за сутки поднялся на восемь метров!! Это соответствует подъему воды в среднем течении Гонама на пять-шесть метров. Такой быстрый и мощный подъем воды характерен для районов вечной мерзлоты. Оттаявший за лето верхний слой почвы перенасыщен влагой, и поэтому во время дождя вода, не задерживаясь, сразу скатывается с гор прямо в реки. Мы сами в верховьях Гонама были застигнуты двухметровым паводком после непродолжительного ненастья.

Ниже Нингана река прорезает высокие гранитные хребты и каскады надсадно ревущих порогов следуют один за другим. Я до сих пор не могу понять, как обессиленные ребята на неповоротливом плоту из бревен сумели пройти Солокитский каскад, протяженность которого 46 километров, где даже наши надувные плоты надолго исчезали среди кипящих валов низвергающейся со всех сторон воды.

За плечами ребят остались многие сотни километров дикого, безлюдного пространства, но последний порог им пройти не удалось - плот разбило. И что самое обидное - дальше река успокаивается: и даже неуправляемый плот вынесло бы к Алдану, к людям...

В устье речки Холболоох группой челябинских туристов, шедшей следом за нами, на высоком берегу бала найдена разрытая медведем могила глубиной 30-40 см и лежавший на земле крест с нацарапанной надписью: «Сотников Ю. В. 23.09.72 г.» Вокруг могилы валялись кости, остатки одежды. Все это челябинцы собрали, подправили могилу, поставили новый, далеко заметный с реки массивный крест и возложили еловый венок.

А на следующий год корабелы из Николаевска-на-Амуре - родины Юры Сотникова - закрепили на кресте пластину из нержавеющей стали.

Я прикрываю глаза и пытаюсь представить...

Два изможденных человека в лохмотьях лежат, скрючившись у чадящего костра. Слабое пламя хоть как-то согревает, а дым можно заметить с воздуха. До звона в ушах они вслушиваются в шум тайги, пытаясь выделить в нем гул мотора.

Бесконечная сырость измотала, а ночью выпал глубокий, сразу по колено, снег. Стужа пронизывала до костей.

Юра уже не в силах ходить. Сердце его билось слабо, с перебоями. Ему чудится, что видит мать на летнем поле среди цветов. Видит ее совсем молодую, даже моложе чем он сам сейчас. Она медленно приблизилась. Юра явственно ощутил на плечах родные руки с шершавыми ладонями.

Только сейчас на 26 году жизни он заметил, что смуглые щеки у мамы покрыты нежным золотистым пушком: «Как мало я прежде приглядывался к материнскому лицу».

Родной образ унесся в дымку, а следом наплывало новое видение...

Саше, приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы из последних сил заставлять себя подниматься и вновь идти собирать ветки и сучья. Сырые древа шипели, почти не давая тепла. Все, что могло гореть, вблизи собрано, и поддерживать огонь становится все труднее и труднее...

Опять послышался гул летящего самолета. Он нарастал. Глаза вновь загорелись надеждой - люди совсем близко, их ищут! Вот самолет прогудел над их головами, но... проклятье небесам!!! В низких облаках ни одного просвета!

Юра с усилием разомкнул воспаленные веки. Ввалившиеся глаза потеряли блеск и больше не оживляли серого, изможденного лица. «Как красива тайга в белом одеянии. И непокорившийся Гонам нынче не так грозно ревет», - с грустью подумал он. - «Нас не оставят. Обязательно найдут...» - мелькнула последняя мысль. Вскоре снежинки покрыли остывающее лицо лежащего у костра человека белой маской. Она не таяла...

Юра не представлял своей жизни без тайги, и судьба распорядилась так, что он навеки остался на земле мудрого Улукиткана - проводника Григория Федосеева, книги которого Юра так любил и столько раз перечитывал.

Где настигла смерть Сашу Тимашова, неизвестно. Умер ли он там же от холода, голода? Или нашел силы идти дальше? Вряд ли тайга ответит когда-нибудь на эти вопросы

Камиль Зиганшин «Щедрый Буге».

========================================================================================================================================

… Воды в Тигровой, к большому сожалению, оказалась мало, но не критично, теоретически идти можно. Около шести часов вечера катамаран был собран, и мы начинаем свой горесплав. То и дело приходиться вылазить и где проводить, а где и протискивать наше утлое суденышко. Но и здесь мы придумали себе развлечение, бесшумно подкрадываться к полусонным рыбакам и воровать у них рыбу, хотя нет, тут я загнул немного, просто пугать их. Так один дедушка у нас чуть и не обделался. Ох, как мне жаль его бабушку, ей наверное пришлось долго отстирать его кальсоны.

А в следующие два часа мне даже удалось исполнить мужские обязанности. Помимо выноса мусора, настоящий мужик он добытчик и должен таскать домой всякую нужную и полунужную хрень, которую он героически отбил у матушки природы. Так одни день и ночно гоняются за зайцами и медведями разными, другие же с таким же рвением за представителями водной стихии. Я же приверженец самой гуманной и безобидной охоты, «тихой». И хоть специально за грибами из Владивостока никуда не езжу, в больших походах я вволю отвожу душу, переводя своих спутников на грибную диету. Вот и сейчас, проходя под очередным поваленным ильмом, мы попали на внеочередное собрание ильмаков, плотно облепивших всю посадочную трибуну. Спустя некоторое время ильмаки были уже пассажирами нашего корвета. Мне много где приходилось собирать грибы, но посреди реки, не сходя с катамарана, было впервые.

Больше примечательных событий за вечер тот не произошло. Чалились уже в полной темноте, удачно выйдя на галечную косу с большим запасом дров, и не дойдя до Бровнического моста нескольких километров. Вечер удался на славу, у нас был плотный ужин, пиво, корюшка, спирт и звездное небо над головой. Так что обстановка способствовала долгим посиделкам у костра. О чем могут поговорить двое взрослых полупьяных парней, нет бы о женщинах, а нет,…мы говорили о теории большого взрыва, межгалактических полетах, голодоморе на Украине. На следующий день споры приобрели уже явно политический контекст, и когда речь зашла к вопросу о принадлежности Южно-Курилськой гряды, я даже начал искать какой-нибудь подходящий необитаемый остров, чтобы высадить на нем прояпонски настроенную часть моего экипажа. Слава богу, такого не нашлось, а мы между тем подошли к ущелью Дарданеллы. И как то более сконцентрировались на гребле, а не на чесании языками. Я искренне надеялся, что уровень воды позволить хоть как то разлечься, но пороги превратились в череду полусухих камней, между которых приходилось то лавировать, а то и просто проводить «Синяк». Прижим также прошли без особого шика, и до самого Казанского моста у нас продолжался тихий размеренный сплав... В электроне на обратном пути встретили Лешу с Леной Фэткатов, которые в морозный июльский день в очередной раз совершили отважное восхождение на пик Геройческий Пидун.

Текст и Фото: Александр Вишневский (Ништякидзе/Наш кандидат)

Фотогалерея: